Образ рыцаря в пропагандистских целях
Рубрикатор
Концепция
Король Артур
Александр Невский
Жанна д’Арк
Заключение
Творческий проект
Концепция
«Ры́царь от немецкого слова ritter, изначально „всадник, наездник“ от средневерхненемецкого rîtære „ездить“ — это средневековый дворянский почётный титул в Европе.» Но уже много веков при этом слове у людей в головах появляется не просто дворянин на коне, а величественный образ храброго и доблестного защитника. Множество известных мифов и обликов воителей на протяжении столетий целенаправленно переписывался и искажался для обслуживания политических, религиозных или социальных интересов. Я хочу исследовать как узнаваемый, мощный архетип, используемый в качестве инструмента пропаганды.
Мориц фон Швинд. Поездка на Фалькенштейне. 1843–1844 гг.
Множество судеб реальных исторических личностей или выдуманных легендарных героев были мифологизированы, постепенно вытеснены и заманены теми историями, которые были нужны их авторам в данный момент истории. Эти убедительные сказки вербовали армии, укрепляли троны, формировали моральные кодексы и в итоге изменённые образы остались в сознаниях и закрепились прочнее, чем изначальные лики рыцарей, их цели и убеждения.
Рыцарский турнир. Иллюстрация из книги «Цивилизация». 1882
Насколько активно потомки использовали доблестные подвиги своих предшественников и как много правды о воинах они вообще оставили? Каким же должен быть этот идеальный фантом в латах? Благородным, чтобы оправдывать элиту, религиозным, чтобы отстаивать точку зрения церкви, сильным, чтобы запугивать врагов страны, очень романтичным, чтобы массы могли восхищаться и подгонять себя под вымышленные стандарты.
Король Артур
Истории о короле Артуре, его советнике Мерлине и рыцарях Камелота дошли до нас благодаря кельтским народам такими как Уэльс, Корнуолл, Бретань и средневековым рыцарским романам. Эти предания не только оказали огромное влияние на всю западноевропейскую литературу, но и активно использовались в политике. Средневековые правители применяли легенду об Артуре как пропаганду, чтобы обосновать свои права на трон и развить высокую культуру при дворе.
Даже в самых ранних, бретонских версиях мифа об Артуре уже присутствовал политический подтекст. Примерно в 1019 году, задолго до знаменитого Гальфрида Монмутского, в Бретани был создан важный документ — «Житие святого Гозновия». Несмотря на то, что святой жил в VII веке и не был связан с Артуром, его биография содержит «историческую вставку». Именно в этом житии Артур впервые в истории упоминается с титулом «король». Текст также утверждает, что Артур не погиб, а был «отозван от дел», и приписывает ему фантастические победы в Галлии, что, вероятно, было сделано, чтобы польстить местным бретонцам. Со временем эта тенденция только усилилась.
Король Артур. Чарльз Эрнест Батлер. 1903 г
В 1066 году Вильгельм Завоеватель захватил Англию. Он заменил старую англосаксонскую знать на новую, нормандскую. Чтобы оправдать свою власть, нормандцы очерняли англосаксонский период как «варварский» и использовали миф об Артуре как доказательство того, что они возвращают Британию к «досаксонскому» величию и порядку.
Один из первых, кто это сделал, был Уильям Малмсберийский в 1120-х годах. Он упомянул Артура, назвав его героем, который спас Британию от саксов. Уильям подчеркнул, что Артур — реальный исторический герой, а не просто персонаж сказок, и описал его великие победы, например, на горе Бадон, где Артур, с помощью иконы Девы Марии, в одиночку уничтожил сотни врагов.
Король Артур на мозаике Отрантского собора. Около 1170 г.
Под пером Гальфрида Монмутского священника родом из Уэльса, жившего в первой половине XII века, Артур был преобразован из бриттского вождя в великого европейского императора, чья сфера влияния, согласно тексту, простиралась вплоть до Руси. После победы при Бадоне Артур якобы начал масштабную экспансию: он покорил Альбанию (Шотландию), разгромив скоттов, пиктов и ирландского короля Гилломаврия, затем захватил Ирландию, а в течение последующих двенадцати лет — Данию и Норвегию. Кульминацией стало девятилетнее завоевание Галлии, где он одолел короля-великана Флолло. В Каэрллеоне состоялась грандиозная коронация, призванная продемонстрировать его всемирную власть: среди вассалов, прибывших со всех концов света, упоминается даже «Холдин, предводитель рутенов» из Руси. Однако триумф был прерван римским правителем Луцием Гиберием, потребовавшим дани. В ходе последовавшей всеевропейской войны Артур убил Луция и направился к Риму, но был вынужден спешно вернуться домой, узнав о предательстве и мятеже принца Мордреда.
Король Артур сэр Бедивер бросает Экскалибур в озеро. Уолтер Крейн. 1845 г
Гальфрид Монмутский искусно вплел в артуровский миф «обоснование» прав нормандских герцогов на господство над Британией. Согласно его версии, Утер, брат Амброзия, увидел знамение: звезду с двумя лучами. Мерлин объяснил, что первый луч символизирует будущего сына Утера — могущественного завоевателя Артура. Второй же луч предвещал, что потомки его дочери Элейны будут править Британией. Используя эту генеалогическую уловку, Гальфрид произвел нормандских королей от мифической сестры Артура, Элейны, утверждая их как прямых и законных наследников Артура и Амброзия.
Смерть короля Артура. Джеймс Арчер. Около 1860 г
Если реальный Артур и существовал, он точно не завоёвывал Рим. Истории о его масштабных военных походах по всей Европе — это чистый вымысел, который не подтверждается известной нам историей.
Мы легко можем поверить в сказочных персонажей (великанов или колдуний), потому что они близки нашему воображению. Но когда пытаются «продать» масштабные войны, которых никогда не было, и которые охватывают всю Европу, это невозможно принять. Читать о таких «бессмысленных и однообразных» победах скучно, даже если бы они были правдой, а когда они явно сфальсифицированы, то это просто неприемлемо.
Александр Невский
Битва на Чудском озере приобрела в массовом сознании статус едва ли не «главного сражения средневековья», но это представление сформировалось преимущественно в XX веке. Для же людей XIII века битва была значимым эпизодом, но отнюдь не уникальным. Это можно проиллюстрировать подсчётом слов в Новгородской летописи: сообщение о Чудском озере занимает 125 слов, о битве на Неве 1240 г. — 232 слова, тогда как о Раковорской битве 1268 г. сказано 780 слов — то есть она описана почти в шесть раз объёмнее. Кроме объёма, отношение летописца к Раковорской битве подчёркнуто фразой «бысть страшно побоище, яко не видали ни отци, ни дѣди», что указывает на сравнение масштаба с прежними событиями.
Победа святого благоверного князя Александра Невского над шведами. П. В. Басина. сер.19 в.
Популярность «Ледового побоища» во многом обусловлена целенаправленной советской пропагандой периода Великой Отечественной войны. Образ Александра Невского, противопоставившего себя рыцарям Тевтонского ордена, был намеренно сопряжён с борьбой СССР против нацизма, в результате чего любая критика князя воспринимается многими не как спор об историческом событии, а как оскорбление победы над фашистской Германией и вызывает сильный эмоциональный отклик. Следует отметить, что образ князя до этого не пользовался устойчивой популярностью в 1920–1930‑е годы и лишь позже, в ходе пропагандистских кампаний, стал широко продвигаться.
Александр Невский. В. Л. Боровиковский. 1810-х — 1820-е гг.
Ключевым инструментом в популяризации образа Александра Невского стал кинематограф. Изначально фильм, снятый Сергеем Эйзенштейном, имел иной сюжет и финал, но в процесс создания вмешался лично Иосиф Сталин. Прочитав сценарий, он наложил резолюцию: «Такой хороший князь не может умереть». В результате, Эйзенштейну пришлось изменить концовку, и князь Александр Невский остался жив, что закрепило героический и непобедимый образ.
Николай Черкасов в роли князя Александра Невского. 1938 г.
С началом войны фильм был немедленно возвращен на экраны. При этом показ сопровождался активной пропагандистской работой: зрителям предлагались короткие сообщения и комментарии, а после сеанса обязательно проводилось обсуждение. Параллельно с этим кардинально изменилось и рекламное оформление. В отличие от афиш 1938 года, где князь Александр, ведущий войска в бой, был представлен как абстрактный эпический образ без указания противника, военная реклама стала более конкретной и целенаправленной.
Поединок с Ярлом. Е. Ю. Емельянов. Этюд к этой работе художник написал в 2021 г
В 1941 году рекламные афиши перестали быть абстрактными, конкретно обозначая врага. За этим последовала массовая культурная кампания: публикации в прессе, театральные постановки, живопись, открытки и брошюры. Для нужд фронта в 1941–1945 годах было выпущено свыше 22 малоформатных изданий о князе Александре и Ледовом побоище. Эту волну поддерживали лекторы, читавшие военно-патриотические лекции. Важнейшим фактором, придавшим событию популярность, стал его 700-летний юбилей в 1942 году, который был торжественно отмечен статьей на первой полосе газеты «Правда».
Средняя часть триптиха «Александр Невский» П. Д. Корин, 1943
Жанна д’Арк
Исторический образ Карла VII полон противоречий, он описывается как безвольный, апатичный, а иногда коварный правитель. Однако именно этот монарх вошел в историю Франции как один из самых успешных. Его достижение заключался в способности прагматично использовать ключевые моменты. Он вовремя распознал потенциал фанатичной Жанны д’Арк, позволив ей обеспечить стратегические победы: Орлеан, Пате, Реймс, но проявил политическую волю, не дав втянуть себя в дальнейшие авантюры и устранив Деву, когда она стала угрожать его суверенитету.
Жанна д’Арк. Джон Эверетт Милле. 1865 г
Жанна д’Арк не отличалась выдающимися военными талантами и не открыла новый путь к победе над англичанами. До её появления англичане под Орлеаном уже уступали французам в оружиях и людях, но действовали благодаря сильному моральному перевесу. Французские отряды легко теряли боевой дух от одного только клича противника. Потому для Карла VII главной проблемой было укрепление духа и уверенности его армии.
Жанна д’Арк изображена с историческими инициалами. Миниатюра, вероятно, была изготовлена в конце 19 века анонимным художником, возможно, художником и коллекционером Жоржем Спецом.
Молодая героиня стала идеальным инструментом пропаганды, ознаменовав собой психологический и культурный перелом в конфликте. Как отмечает историк Вадим Устинов, Жанна д’Арк выступала скорее в роли «талисмана, поднимавшего боевой дух войск, помогавшего вербовать сторонников и получать финансирование», нежели военного лидера. Тем не менее, организованный ею поход на Реймс имел блестящее стратегическое значение. Политически, коронация в Реймсе обеспечивала легитимацию Карла VII, ранее бывшего лишь непризнанным дофином. Кроме того, движение в этом направлении имело и военный смысл: войска «буржского короля» наносили удар по стыку позиций англичан и бургундцев, вбивая клин между союзниками.
Жанна д’Арк входит в Орлеан. Жан-Жак Шеррер. (1887, Орлеанский Музей изящных искусств)
Когда Жанна д’Арк подошла к Парижу, где англичан почти не было, горожане не проявили восторга. Осада была сорвана силами бургундских сторонников и городского ополчения, которые видели в Деве не спасительницу, а еретичку. После того, как бургундский гарнизон с легкостью отбросил её силы от стен столицы, Карл VII окончательно решил, что Жанна стала обузой. Он понимал, что её мученическая смерть принесет делу Франции больше пользы, чем её дальнейшее военное командование. Именно поэтому король не сделал ничего для её спасения из плена и суда в Руане. Зато позже он инициировал реабилитационный процесс, который позволил создать мощный национальный миф, основанный на её героической легенде.
Картина Альберта Линча 1901 г
Легенда о Жанне д’Арк была целенаправленно создана в 1450-е годы, уже после окончания войны, когда окрепшему французскому государству потребовалась мощная национальная идеология. Для этого был запущен реабилитационный процесс, призванный установить новую, политически выгодную трактовку её истории. Особенно циничным выглядит тот факт, что те же самые чиновники, которые в 1431 году не пошевелили пальцем для спасения Девы, теперь активно добивались её посмертного оправдания и даже причисления к лику святых.
Иллюстрация Жанны д’Арк с поднятым мечом. Фрэнк Э. Шуновер
Реальные победы Франции были достигнуты благодаря системной реформе администрации и армии, которую Карл VII и его окружение провели после того, как авантюра Жанны д’Арк завершилась. Однако мифологическая традиция приписала этот успех не реформам и социальным изменениям, а абстрактному национальному дух. Эта идеологическая ошибка дорого обошлась стране в период националистического подъема конца XIX — начала XX века. Французское военное руководство, следуя этой консервативной доктрине, ошибочно верило, что élan vitale (боевой дух) важнее превосходства в тактике, организации и снабжении, что привело к катастрофическим последствиям.
Жанна д’Арк на коронации Карла VII. Жан-Огюст-Доминик Энгр. 1854 год
Символ Жанны д’Арк оказался настолько мощным, что его активно эксплуатировали политические режимы: от коллаборационистского режима Виши во время Второй мировой войны до крайне правого Национального фронта в конце XX века. Однако по мере роста скепсиса к националистической трактовке истории, официальная версия её биографии стала объектом критики. Этот скептицизм дошел до того, что даже документальные свидетельства её суда и сожжения ставятся под сомнение. Историк Вадим Устинов, например, рассматривает всю историю Орлеанской Девы как «красивую легенду» и категорически отвергает её крестьянское происхождение, выдвигая гипотезу о том, что она была внебрачной дочерью герцога Луи Орлеанского, что объясняет, почему легенда о спасителе из народа уже существовала до её появления.
Герман Антон Штильке. «Жанна д’Арк на костре» (1843)
Устинов рассматривает Жанну д’Арк как блестяще реализованный «пиар-проект» Карла VII, который оказался настолько эффективным, что превзошел по влиянию всю английскую пропаганду. Независимо от того, соглашаться ли с этой радикальной критикой «Орлеанской легенды», нельзя отрицать, что официальная биография, созданная на основе реабилитационного процесса, является сознательной идеологической конструкцией. Ирония заключается в том, что Карл VII и его окружение не смогли предвидеть, насколько мощным и долговечным окажется этот созданный ими пропагандистский миф для последующих поколений французов.
Заключение
Подводя итог, будь то кельтский вождь, превращённый в императора, новгородский князь, ставший символом борьбы с фашизмом, или простая крестьянка, возведённая в ранг национальной святой, их образы были сознательно оторваны от исторической почвы и превращены в мощные идеологические конструкции. Эти Рыцари Пропаганды служили решению конкретных политических задач: оправдать завоевание, сплотить нацию, мобилизовать на войну. История этих образов учит критическому отношению к любым «очевидным» историческим нарративам и напоминает, что за героическим мифом часто скрывается прагматичный расчёт власть имущих, создающих прошлое, необходимое для их настоящего.
Светлый добрый рыцарь против всякого плохого и злого. (Уолтер Крейн, Святой Георгий, иллюстрация к Королеве фей)
Творческий проект
Мой творческий проект заключается в том, что я сделала небольшую серию иллюстраций с рыцарскими доспехами, исполненными в стиле известных брендов. По моей задумке знаковые логотипы и узнаваемые коды брендов должны необычно сочетаться с образом воина в полном вооружении.
https://www.vokrugsveta.ru/articles/bez-strakha-i-upreka-kak-vospityvali-budushikh-rycarei-id5602316
