ОКР в работах современных художников
Концепция исследования
Современный контекст всё больше наполняется информацией о депрессии, тревоге, стрессе и методах борьбы с ними. За последние десять лет тренд на ментальное здоровье, изучение психологии становится всё популярнее и, вероятно, вряд ли потеряет актуальность в будущем. Тревожное состояние вызывает навязчивые, невыносимые мысли, которые часто обозначают как обсессии. С ними, в свою очередь, человек начинает неосознанно справляться ритуальными, практическими маниакальными действиями, которые принято называть компульсиями. по данным ВОЗ ОКР встречается у 1–3% людей, но настоящая цифра, скорее всего, выше. Многие боятся обращаться за помощью из-за страха осуждения, или воспринимают симптомы как особенность характера или странные привычки [Духарева].
Феномен обсессивно-компульсивного расстройства, сокращенно ОКР, упоминается еще в средние века, в 1621 году в книге Роберта Бёртона «Анатомия Меланхолии». Конечно, на тот момент термина ОКР ещё не существовало, но в своей работе Бёртон описывает навязчивое состояние, сопровождаемое страхом смерти. Зигмунд Фрейд рассматривал ОКР как симптоматику внутреннего конфликта. Жак Лакан характеризовал обсессивно-компульсивное расстройство как особый тип невроза, который представляет собой результат внутренней борьбы человека с глубокими и скрытыми запретами, которые связаны с его желаниями и отношениями с внешним миром.
Своё визуальное исследование я основывала на рецензии Ивана Скопина «Одержимый субъект современности» на книгу Александра Смулянского «Желание одержимого: невроз навязчивости в лакановской теории». В своём тексте Скопин анализирует феномен обсессивного субъекта, описанного в книге Смулянского, и тревогу, окружающую его. Автор также описывает портрет невротика, предложенный в книге и обозревает ряд гипотез, касающихся поведения обсессивного субъекта в публичном пространстве. Важной деталью, на которую обращает внимание и автор, и рецензент, становится необходимость отчуждения невротика от своего обсессивного Я. Это становится необходимым условием для терапии, психоанализа, выполнив которое у обсессивного субъекта появится возможность избавиться от навязчивых мыслей. Другими словами, Скопин пишет о необходимости субъекта не просто быть осведомленным об ОКР, но и получить возможность посмотреть на это состояние со стороны, не сливаясь с ним [Скопин].
«Может показаться, что исследование навязчивости ничего нового не обещает: любой образованный человек может высказаться на эту тему без затруднений. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что психоаналитики до сих пор не сформировали никакого отчетливого и связного знания по поводу так называемого обсессивно-компульсивного расстройства» [Скопин]
Визуальное исследование состоит из пяти глав. В первой, через работы Брюса Наумана и Софи Калль, я исследую, как обсессивное состояние может быть продуктивной материей. Во второй главе работы Лизы Стипич и Леони Хемптон исследуют, как ОКР становится формой самоорганизации и сопротивления. Третья часть изучает через работы Романа Опалки и Яёи Кусамы как повторение может стать методом удовлетворения. Четвертая часть исследует обсессию через публичный кризис идентичности, здесь я привожу в пример работы Энди Уорхола и Ильи и Эмилии Кабаковых. В финальной главе я изучаю феномен расщепления личности, как обязательного условия для психоанализа через работы Синди Шерман и Сьюзан Хиллер.
Навязчивое желание как продуктивная материя
«Невроз навязчивости представляется областью наименее разработанной, а значит, и наиболее продуктивной» [Скопин]
Навязчивые мысли, желания, несмотря на свою сложную и неприятную для субъекта природу, могут оказаться как источником для вдохновения, так и импульсом, побуждающим к производству искусства, конечный продукт которого может комментировать уже не само тревожное состояние, побудившее его к действию, но тот контекст, который вызывает навязчивые мысли и действия.
Брюс Науман «Обычное мытье рук», 1996
Брюс Науман «Обычное мытье рук», 1996
Проект «Обычное мытье рук», (1996) —это видеоинсталляция, состоящая из двух экранов, демонстрирует, как художник моет руки с энергией, выходящей за рамки обычного ритуала очищения. Энергия этого жеста и искажающий эффект двойного экрана вызывают чувство паники или страха. Здесь Науман продолжает своё исследование человеческой психологии и чувства дискомфорта. Чувство тревоги усиливается гулким звуком сливающейся воды на протяжении 55 минутного видео.
В своём проекте Науман прибегает к классическому проявлению ОКР: помешанность на чистоте. В данном случае этот энергичный, навязчивый процесс мытья рук отсылает к общему ощущению тревоги. Через подобное странное, обсессивное действие художник визуализирует стресс, в котором перманентно находится человек. Постоянность этого состояния выражает в его проецировании на самые простые действия, например, такие как мытье рук в работе Брюса Наумана.
Брюс Науман «Обычное мытье рук», 1996
Софи Калль «Береги себя», 2007
Софи Калль «Береги себя», 2007
Проект Софи Калль «Береги себя» (2007) возник из письма о разрыве, полученного ей от бывшего возлюбленного и заканчивающегося словами «Береги себя». В своем проекте художница предложила 107 женщинам разных профессий, возрастов и культур, актрисам, певицам, писательницам, философам и другим, интерпретировать текст этого письма. Участницы читали, анализировали его разными способами, в том числе переводили на язык для слепых, пели, делали кроссворд и даже кормили им попугая, создав множество художественных откликов.
Здесь навязчивое помешательство на разрыве, боль от несправедливого и неприятного письма становится импульсом для производства масштабного проекта. Калль визуализирует обсессивное состояние путем привлечения в проект более ста участниц, тем самым создавая массовость и эффект повторяющегося действия. Каждая из участниц проекта по-своему прочитывает посыл и смысл письма, раз за разам создавая компульсивный жест в противовес невротичному состоянию, в которое письмо поместило художницу.
Софи Калль «Береги себя», 2007 Французский павильон 52 Венецианской биеннале
ОКР как форма сопротивления и самоорганизации
«С лакановской точки зрения, тревога — это аффект, который может возникнуть, когда субъект не знает, кем он для другого является» [Скопин]
ОКР из-за своей навязчивой структуры может стать формой сопротивления внешнему миру, который чаще всего и является главным источником стресса. В этом случае компульсия становится методом борьбы и организации микрокосма, своего внутреннего мира, а также окружающего пространства, которое находится в доступе у человека для модификации и регуляции.
Лиза Стипич «Туннель», 2025
Лиза Стипич «Туннель», 2025
Проект Лизы Стипич «Туннель» (2025) —это анимационный фильм, где повторяющееся движение пальцев по поверхности отсылает к автоматическим телодвижениям при тревоге или усталости.
Подобные повторяющиеся движения обозначаются как стимминги и часто встречаются у людей с РАС и СДВГ, но также к ним прибегают и нейротипичные люди с ОКР. Подобные движения представляют собой метод саморегуляции, который помогает справиться с тревожными мыслями и навязчивыми состояниями. Художница визуализирует этот жест и представляет его зрителю как способ борьбы с внешними раздражителями и источниками стресса.
Леони Хемптон «Тени вещей», 2007
Леони Хемптон «Тени вещей», 2007
В проекте Леони Хемптон «Тени вещей» (2007) рассказывается о том, как художница семьей разбирают дом их матери, который был забит вещами. В 2007 году была достигнута договорённость: Леони помогала матери распаковывать коробки и разбираться с прошлым, при условии, что ей разрешат документировать процесс. Она использовала фотографию, видео и звук, чтобы справиться с эмоциями, возникавшими при нарушении этого пространства вещей. Работа представляет собой личное исследование того, как ОКР влияет на человека и его близких. В ней рассматриваются хрупкие, сложные и тёплые отношения между матерью и дочерью, а также между матерью и её вещами.
Проект Хемптон по своей концепции является исследованием ОКР. Художница изучает беспорядок, захламление как метод борьбы с внешним миром, который избрала психика её матери. В этом случае, несмотря на травмирующий опыт болезни и её последствий, как для обсессивного субъекта, так и для его семьи, подобное захламление пространства становится своеобразным способом выстроить баррикады, какую-то защиту от внешнего мира. В такой оптике беспорядок становится методом организации личного пространства, дома — одного из немногих мест в жизни человека, доступным для самостоятельной регуляции.
Леони Хемптон «Тени вещей», 2007
Повторение как метод удовлетворения
«Невротик навязчивости всякий раз оказывается своим творением недоволен, еще его не завершив. Он постоянно вносит в него различные изменения и улучшения, откладывая завершение на неопределенно долгий срок» [Скопин]
Повторение, как формальный метод в искусстве может использоваться не только для усиления визуального эффекта, но и как способ личной саморегуляции художника. Повтор в данном случае становится способом достичь удовлетворения и спокойствия. Некоторая цикличность и рутинность работы становится чем-то регулярным и предсказуемым для художника, что становится своеобразным противовесом быстро меняющемуся миру.
Роман Опалка «1965/1-бесконечность», 1965–2011
Роман Опалка «1965/1-бесконечность», 1995 Польский павильон 42 Венецианской биеннале
Радикальный концептуальный проект Романа Опалки «1965/1-бесконечность» начался в 1965 году и продолжался до смерти художника в 2011 году. Опалка ежедневно вручную записывал последовательность чисел, начиная с единицы, на холстах одинакового размера, стремясь достичь теоретического предела — бесконечности. Каждое полотно (названное «Détail») продолжало счёт с того места, где закончился предыдущий. С 1972 года фон становился светлее на каждый новый холст: так художник стремился к «белому по белому» как метафоре исчезновения и конца. К проекту Опалка добавлял фотографии себя после каждого рабочего дня, фиксируя не только цифры, но и процесс старения, связывая «описание времени» с собственной биографией.
В случае Романа Опалки повтор, в первую очередь, представляет собой концептуальный жест. Художник запечатлел время, и визуализировал течение своей жизни, так как проект закончился вместе с его смертью. Опалка стремился достичь бесконечности, то есть, чего-то вечного и свободного от повседневной суеты, которая окружает человека ежедневно. Художник находил особое удовлетворение в рутинном жесте запечатления времени, изо дня в день повторяя одно и то же действие, создавая иллюзию бесконечности процесса.
Роман Опалка «1965/1-бесконечность», 1965–2011
Яёи Кусама, «Моя вечная душа», 2017
Яёи Кусама, «Моя вечная душа», 2017
Кусама на протяжении всей жизни сталкивается с навязчивыми мыслями и внутренними тревогами, которые трансформирует в художественную практику и уникальный метод. Её работы — это своего рода ритуальные действия, призванные упорядочить хаос внутренних переживаний и дать форму бесконечному и неконтролируемому психическому процессу. Сами сюжеты работ основаны на заболевании художницы, из-за которого она видит подобные паттерны. Перенос галлюцинации в искусство помогает художнице отстраниться от болезни, заглушить её и приблизиться к необходимому уровню спокойствия.
Работы Кусамы, её художественный метод, показывают, как художественный процесс способен стать своеобразной терапией, позволяющей трансформировать тревогу и обсессии в пространство красоты и созерцания, одновременно рассказывая о сложностях ментального здоровья и внутренней жизни художника. Повтор в работах художницы не просто формальный приём, но способ достичь спокойствия, и метод принятия своей идентичности.
Яёи Кусама, выставка «Моя вечная душа», 2017
Публичный кризис идентичности
«Предъявляя литературный или иной продукт, современный субъект не знает, что именно он выставляет напоказ. Выслушивая похвалу или аплодисменты, он ощущает себя неловко, предчувствуя, какую цену ему предстоит заплатить за свой успех» [Скопин]
Если рассматривать ОКР как публичный кризис идентичности, то этот феномен не обязательно сравнивать с какими-то патологическими невротическими проявлениями организма. Проекты, приведенные в этой части исследования, обращаются к навязчивости, которая заполнила их повседневность. В этом случае обсессивным субъектом становится не только художник, но и весь мир, который его окружает. Тревожная, ритуальная, цикличная реальность отражается в работах авторов и рассказывает о кризисе культуры, общества, которое пропиталось тревогой в её обсессивном прочтении.
Энди Уорхол «32 банки супа Кэмпбелл», 1968
Энди Уорхол «32 банки супа Кэмпбелл», 1968
На протяжении 1960-х годов Уорхол рисовал привычные предметы потребления, такие как бутылки из-под кока-колы или банки из-под супа, причем самые ранние образцы были впервые показаны в Нью-Йорке в 1962 году. На вопрос, почему он рисовал банки из-под супа, Уорхол ответил: «Потому что я привык это пить. Раньше я каждый день ел одно и то же». Таким образом, Уорхол задает радикальный вопрос о ценности искусства и о том, как оно потребляется, а так же размышляет о массовой культуре и потреблении.
В работах Уорхола можно увидеть параллель между массовой культурой, потреблением и их последствиями. Повседневность наполняется дубликатами и повторами, благодаря чему становится благодатной почвой для обсессивного расстройства, так как все вокруг начинает напоминать её визуализацию. В это случае кризис идентичности становится публичным, так как субъекту практически невозможно сохранить индивидуальность и устойчивую самоценность. Окружение человека составляют навязчивые повторения, которые не оставляют возможности идентифицировать себя с чем-либо ещё, кроме феномена повтора.
Энди Уорхол «32 банки супа Кэмпбелл», 1968
Илья и Эмилия Кабаковы «Школа № 6», 1993
Илья и Эмилия Кабаковы «Школа № 6», 1993
Проект Ильи и Эмилии Кабаковых «Школа № 6» (1993) занимает целое здание, комнаты которого воспроизводят пространство типовой советской школы середины XX века, наполненной деталями — парты, доски, стенды, документы, школьные предметы. Работа обращается к личной памяти и коллективному опыту советской эпохи, исследует механизмы дисциплинарных пространств и формирование идентичности через институт школы.
В случае с проектом Кабакова, обсессивность самой системы, а не только субъекта в ней находящегося, перетекает в пространство. Художник воссоздает не просто общественное место, но среду, которая во многом формирует человека, его идентичность. Сам формат школьного обучения часто становится благодатной почвой для развития ОКР, из-за наличия в процессе обучения соревновательных элементов и часто нездоровой, немотивированной конкуренции. Таким образом школа становится местом, которое располагает к кризису идентичности, особенно учитывая юный возраст учеников. Часто стрессовое состояние влияет на публичные проявления ученика, что делает кризис идентичности публичным.
Расщепление субъекта как условие психоанализа
«Значительное место в работе занимает доказательство того, что cogito представляет собой не залог интеллектуальной трезвости, а один из элементов навязчивости… поиск истины о себе самом приводит невротика навязчивости в анализ, где ему предстоит порвать свои отношения с истиной и начать образовывать отношения со знанием — не только тем знанием, которым, как он предполагает, владеют аналитики и которое он ошибочно воспринимает как истину, но и тем, что лежит в центре его невроза» [Скопин]
В рецензии Скопин пишет о том, что одним из обязательных условий анализа, о которых пишет Смулянский, становится отделение субъекта от обсессивной части его идентичности. Именно расщепление субъекта, его множественность становится ключом к исцелению, или, по крайней мере, наиболее комфортным и выгодным способом существования с обсессивно-компульсивным расстройством.
Синди Шерман, серия коллажей, 2023
Синди Шерман, серия коллажей, 2023
Цикл работ, представленный на выставке в галерее Hauser & Wirth в Цюрихе в 2023 году. В этой серии художница отошла от привычных сценических фонов, сосредоточившись исключительно на лице. Художница фотографировала отдельные элементы своего лица: глаза, нос, губы, кожу, волосы и уши, из которых затем собирала новые образы, вызывая ощущение раздробленного самоощущения и нарушая привычные представления о портрете.
Этот проект хорошо визуально демонстрирует состояние расщепления Я. В коллажах Шерман нет явного противоречия: издалека они, возможно, выглядят просто как лицо с гримасой. Но при ближайшем рассмотрении заметен элемент коллажности, который выдаёт двойственность изображаемого портрета. Эта неоднозначность хорошо иллюстрирует состояние человека, находящегося в процессе отчуждения от обсессивной части своей идентичности. Этот этап является необходимой частью терапии ОКР.
Синди Шерман, серия коллажей, 2023
Сьюзан Хиллер «Расщепленное Я», 2025
Сьюзан Хиллер «Расщепленное Я», 2025
Хиллер использовала методы автоматического письма, фотокабины и различные медиумы, чтобы визуализировать нестабильность и фрагментацию «я», противопоставляя стандартизированным способам репрезентации человека (например, паспортное фото) индивидуальный, ускользающий опыт личности. Эта линия проходит через её проекты, где идентичность трактуется как текучая и противоречивая, часто исследуемая через работу с памятью, языком, коллективными и вытесненными переживаниями.
Проект Хиллер целиком посвящен исследованию феномена расщепленной идентичности и множественности субъекта. Исследуя эти явления, художница показывает состояние, сопровождающее человека в процессе отчуждения от самого себя. Художница предлагает посмотреть на идентичность со стороны, а не воспринимать её как что-то целостное и нерушимое. Процесс отчуждения от целостного Я сопровождает и больного ОКР. Для терапии обсессий и компульсий, человеку важно взглянуть на них со стороны, рассматривая себя не только с точки зрения обсессивного субъекта, но и других граней идентичности, свободных от этого ментального расстройства.
Сьюзан Хиллер «Расщепленное Я», 2025 Вид на выставку Художественный музей Биль, Центр искусства Бьенна
Заключение
Обсессивно-компульсивное расстройство осмысляется современными художниками с середины прошлого века до настоящего времени. Художники рассматривают ОКР с разных сторон, исследуя обсессивность субъекта, как напрямую, например, через навязчивое мытье рук (Брюс Науман, Яёи Кусама, Леони Хемптон), так и метафорично (Кабаков, Шерман, Уорхол). Вероятно, эта тема не потеряет своей актуальности, напротив, она, скорее всего, возрастет. ОКР тесно связано с развитием общества и технологий: мир меняется всё быстрее и психика человека не успевает подстраиваться под изменчивые реалии. Невозможность быть избыточно гибким провоцирует неврозы и переживания, которые в свою очередь перетекают в обсессивно-компульсивное расстройство. Подобная тенденция, рост общего уровня тревоги в мире, не может пройти мимо искусства. Более того, сама компульсия по своей форме насыщенна приёмами, которые можно переносить в художественную практику, превращая в знак.
А. Духарева А. Майоров Обсессивно-компульсивное расстройство: как появляются ритуалы? // Новый взгляд. Международный научный вестник. 2013
И. Скопин Одержимый субъект современности // Логос. 2016. Том 26. № 6.
Обложка: Леони Хемптон «Тени вещей», 2007 https://www.leoniehampton.com/mend
Брюс Науман «Обычное мытье рук», 1996 https://www.tate.org.uk/art/artworks/nauman-washing-hands-normal-ar00579
Софи Калль «Береги себя», 2007 https://artreview.com/history-lessons-7-april-2020-brian-dillon-sophie-calle-interview/
Леони Хемптон «Тени вещей», 2007 https://www.leoniehampton.com/mend https://stillmoving.org/projects/in-the-shadow-of-things
Лиза Стипич «Туннель», 2025 https://www.kunsthalle-mainz.de/wp/wp-content/uploads/2025/07/Einfache-Sprache_Dinge.pdf
Роман Опалка «1965/1-бесконечность», 1995 https://labiennale.art.pl/wystawy/46-wystawa-sztuki/ https://ahonline.ru/tpost/2p6uhe2dk1-roman-opalka-pamyatnik-beskonechnosti
Яёи Кусама, «Моя вечная душа», 2017 https://elephant.art/my-eternal-soul/
Энди Уорхол «32 банки супа Кэмпбелл», 1968 https://diletant.media/articles/31267953/
Илья и Эмилия Кабаковы «Школа № 6», 1993 https://iskusstvo-info.ru/nikolas-serota-ilya-ochen-upryam/
Синди Шерман, серия коллажей, 2023 https://www.hauserwirth.com/hauser-wirth-exhibitions/55095-cindy-sherman-zurich-2023/
